Забор всегда непобедим,
Сердца трепещут перед ним,
Он наша слава и позор
Векам наперекор.
И если хочешь на Земле
Оставить память о себе,
Тогда построй ещё один забор.
Нет, что бы там не говорили, а Макаревич – гений. Ему не исполнилось и тридцати, когда уже были написаны все основные хиты «Машины». Откуда такая мудрость у молодого, в сущности, человека? Он с хирургической точностью делал надрезы на самых болевых участках сознания своих сверстников. И не только сверстников. Мне было 11-12, когда я впервые услышал некоторые песни «Машины», и мне сорвало крышу. Казалось, что кто-то залез ко мне в голову, вынул мысли, придал им стихотворную форму и, положив на музыку, дал мне же послушать. В этих песнях было всё. Начиная от размышлений о стране, её социальном строе и тех диссонансах, которые даже в том возрасте меня раздражали, до мыслей о самом себе, своём месте в обществе и мироздании, о ЧЕЛОВЕКЕ вообще. Тогда я ещё и слова-то такого не знал – философия, а уже был её страстным адептом, благодаря талантливому автору. Более того, если бы мне кто-то в тот момент посоветовал прочитать Бердяева с Ильиным или Сартра с Хайдеггером, то я бы наверняка послал его куда подальше. Вернее, сначала открыл бы книжку, и даже прочитал несколько строк, но затем послал непременно. Мудрено. Гений Макаревича как раз и заключается в том, что вечные, сложные и тонкие вопросы человеческого бытия он умудрялся преподносить в форме, доступной пятикласснику. Это позже, став «большим», я узнал хрестоматийную истину, что настоящей мудростью обладает только тот, кто способен самую сложную теорию объяснить ребёнку. А тогда я просто слушал и балдел, наслаждаясь ощущением ПОНИМАНИЯ. «Счастье – это когда тебя понимают»,- определил Полонский и ухватил самую суть подростковых чаяний. Так «Машина времени» стала для меня гораздо больше чем музыкой лет на 10 вперёд. Где-то рядом, иногда путаясь с ней, жило постоянно агонизирующее «Воскресенье» и на этом ВСЁ. Остальные представители рока были просто приятными слуху звуками, проходящими сознание по касательной. И даже потом, когда в институтские годы я наконец дозрел до БГ, тексты Макаревича не утратили былой прелести. Его песни не стали архаичными, как подавляющее большинство далеко не бесталанных произведений этого жанра. Даже «Наутилус» золотого периода слушается сегодня через призму лёгкой ностальгии, что уж говорить об остальных. А Макаревич и Гребенщиков – вне времени, как вне времени темы их песен.
Не знаю для кого как, а по мне, ЗАБОР - так это один из главных раздражителей. Даже тупость чиновников разного уровня не так бесит, поскольку сталкиваюсь с ними не часто. А на заборы и прочие шлагбаумы натыкаюсь повсеместно. Ну почему у нас так любят ВСЁ огораживать, перекрывать и ограничивать? Что это за мелочность – обязательно застолбить СВОЁ, чтобы все видели. Причем зачастую наличие этих заборов не согласуется с элементарным здравым смыслом. Зачем, спрашивается, огорожена территория родного ОГИК? Всё равно в ворота могут входить все! Зачем, сравнительно недавно, огородили корпус медицинского института? Рядом с моим домом стоит новое здание «типа библиотеки» за непременным металлическим забором. ЗАЧЕМ? Почему тогда библиотека Бунина, стоящая рядом, обделена таким вниманием? В чём смысл заборов, объясните мне кто-нибудь? Нет, вокруг тюрьмы, военного объекта или детского сада – понятно. А в остальных случаях?
Одно из самых сильных моих удивлений случилось не в путешествиях по каким-то Европам, а совсем недалеко, на родине жены. Когда мне впервые пришлось оказаться на кладбище маленького городка Людиново, я с изумлением не обнаружил привычных глазу оградок! Всё так же как у нас: надгробия, памятники, лавочки и столики возле…, но никаких заборчиков, отделяющих один участок от другого. Клянусь, это удивило больше, чем-то, что не во всех магазинах Германии принимают к оплате карточки. Что бы это значило? Неужели в Людиново живут какие-то другие русские?
Почему меня так бесят заборы? И, кстати, бесили всегда, сколько себя помню. Не только потому, что ограничивают свободу передвижения. Забор – символ. Он знаменует собой идею РАЗДЕЛЕНИЯ. Прежде всего – разделения людей. А мне с детских лет была милее философия ЕДИНСТВА, являвшаяся частью социалистической системы. Забор делит МОЁ и ЧУЖОЕ, понятия, которые я ненавижу больше всего. Я мало что ненавижу, но идея ОБЩЕСТВЕННОЙ собственности, видимо, у меня в крови. Никогда не понимал людей, для которых важно ОСОЗНАНИЕ того, что вот это принадлежит им. Какая разница чьё это, если ты можешь этим пользоваться? Нет, надо непременно знать. От этого зависит отношение. Если оно моё – я буду это беречь, холить и лелеять. А если чужое – да пропади оно, не моё – не жалко!
В самой частной собственности, наверно, нет ничего плохого. Чудовищем она становится, когда начинает быть приоритетной. Когда собственные интересы частного лица становятся для него важнее общественных, тогда мы и получаем в стране то, что получили. А в русском менталитете, склонном к максимализму, очень сложно добиться правильного баланса. Так что идея социализма с его почти полным упразднением частной собственности, родившись в немецком мозгу, вполне объяснимо нашла своё воплощение на этой территории.
Именно поэтому у нас принято делать ремонт ровно до выхода из собственной квартиры. То, что буквально за дверью, в подъезде, может начинаться свинарник – никого не волнует. Почему – волнует, говорят мне. Но этим должны заниматься те, кто должны, ЖЭК и всякие там управляющие компании…Зря, что ли мы им деньги платим! Должны. Но не занимаются. Или занимаются, но не скоро. И вот мы ходим через этот засраный подъезд. ГОДАМИ. Десятилетиями. За это время можем в квартире не единожды переклеить обои. А покрасить подъезд – почему я? Он же не мой!
Собственно, об эту гаденькую черту в менталитете и споткнулась величайшая идея социалистического общества. Все попытки бороться с ней успехом не увенчались. Прав был, к сожалению, старик Фрейд: социализм, как он и предсказывал, погубил гнилой частнособственнический инстинкт и природная агрессивность человека.
